Пора листопада, когда осень славно трудится под Левитана, преображая с каждым днём живописное полотно тайги. И лишь ветер не может смириться с потерей этой драгоценной позолоты, закручивая опавшие листья в вихре прощального танца «бабьего лета», поднимая их вверх, точно пытается вернуть к деревьям, на законное место. Может быть, это и есть те самые «пляски осенние», что когда-то привиделись Поэту?..
Я обедаю на Перевале, в природной столовой на Столбах, и делюсь с поползушкой своей сосиской. Отложил на краешек, пусть остынет. Мясо птичка давно заприметила и теперь только и ждёт, пока за столиком не окажется никого — иначе спуститься с сосны не рискнёт.
Поползень, поползушка — нечто среднее между дятлом и синицей. С лесным «доктором» эту пташку роднит необычайная ловкость, с которой пернатая акробатка перемещается по деревьям, зависая вниз головой и ловко отрабатывая задний ход.
Как дятел, она добывает длинным клювом разную короедную живность и может сосредоточенно долбить больной ствол. Разве что стука на всю округу не услышишь, всё очень камерно и ювелирно у поползушки. Сама потому что кроха.
Наблюдаю за поползушкой и осторожно перемещаюсь в спортгородок, где обычно тренируются альпинисты, а сейчас качается на качелях восторженная девочка. Вверх-вниз подлетает, и сердце с каждым разом у неё замирает — от счастья, я думаю. Золотистые лучи играют в осенней кроне, на блестящих стальных цепях, и качели на Столбах мне кажутся по-настоящему солнечными.
Есть ли ещё место на сибирской земле, чтобы солнышко так приветливо нас качало и при этом благодарно пела поползушка? «Фью-фью-фью», — звучит её велёлая песня, птичке тоже захотелось на качели к ещё тёплому покамест солнышку!