Пусть так, пусть наряду с фрегатом «Паллада» войдёт в мой журнал ещё один корабль, но какой — «Святитель Николай»!
Я стою на палубе музея-парохода, определённого на вечную стоянку, и нахожу, что именно этому речному транспорту за всю историю судоходства на Енисее крупно повезло. В отличие от своих железных собратьев, на которых плавали и белые, и красные, а последние вообще панически удирали с народным золотом и драгоценностями, намереваясь Севморпутём умчаться от казаков аж в Архангельск, корабль невероятным образом уцелел.
А ведь самое быстроходное пассажирское судно Енисея, превращённое в сливную баржу, после стольких лет непрерывной эксплуатации в разных качествах речники уже готовили на металлолом.
Но этого всё же не случилось. Почему? Пытливый следопыт в шестидесятых годах прошлого столетия где-то раскопал, что баржа непростая — на ней в бытность её пароходом несколько суток плыл к месту ссылки в Шушенское шустрый социал-демократ. Какой в связи с этим поднялся шум! Появился повод для реконструкции исторического судна по старым чертежам и чудесного превращения его в реликтовый пароход-музей.
Цесаревич Николай Александрович, который немного, всего час-полтора, но тоже плыл транзитом на этом же судне, когда шестью годами ранее возвращался из путешествия по восточным окраинам империи, был тогда абсолютно не в счёт. Хотя и об этой поездке люди тоже были наслышаны, тем более «Святитель Николай» становился притяжением для любопытствующего туриста.
Два таких совпадения — не просто случайность. Кто-то же ведь захотел, чтобы помазанник Божий и его убийца побывали не только на одной реке, но и на одном замкнутом пространстве, возможно, даже в одной каюте. И ещё, видимо, предпочёл, чтобы никто не посмел решать, жить пароходу дальше или отправляться в утиль.
Хотите — верьте, хотите — нет, топонимика — великая вещь. Вот она, наглядная сила имени, которое дал кораблю золотопромышленник и меценат Александр Сибиряков! Даже когда пароход назвали иначе, «Красноармейцем», а потом и вовсе несусветно — «Фридрих Энгельс», освящённое по всем традициям православия судно продолжало быть под эгидой почитаемого на Руси святого, покровителя всех странствующих романтиков и моряков.
Николай Угодник не раз спасал на самых сложных порожистых местах свой «именной» пароход, когда другие грузопассажирские суда тонули. Это же имя стало охранной грамотой и для капитана. С навигации 1907 года два десятка лет бессменно рулил на ходовом мостике Сивков, кстати, тоже Николай, пока судно не выработало свой ресурс и не стало несамоходной баржей-нефтянкой.
Органы шерстили многих енисейских капитанов, а Сивкова не трогали, хотя сам хозяин Сибиряков к тому времени уже находился в Ницце.
…На этом пароходе, единственном «живом» памятнике судоходству на Енисее, часто бывают с экскурсией дети. Им, пожалуй, пока и ни к чему все эти перипетии истории, её зигзаги и хитросплетения. Главное — крутануть штурвал. Пусть юная поросль тренируется, авось, пригодится. Они в дефиците, дельные капитаны больших и малых кораблей!
